Высоко в горах Непала живут самые крупные в мире пчёлы. В результате их тяжёлой работы пыльца красивых, но смертельно опасных рододендронов превращается в тёмно-красный мёд, который может вызывать галлюцинации у людей, отведавших это лакомство. Сборщики этого мёда всегда рискуют своей жизнью.
Каждую весну в горах на высоте 1200–4000 метров распускаются цветы рододендронов. Их ароматная пыльца манит к себе apis dorsata laboriosa — трудолюбивых гигантских гималайских медоносных пчёл, отлично приспособленных выживать в этих непростых условиях. Тяжёлые ульи гималайских пчел, длина которых не менее двух с половиной сантиметров, строятся прямо на скалах и свешиваются с камней, будто большие языки.
Чтобы добыть спрятанное в этих ульях сокровище, людям одной из коренных общин Кулунг многие века приходилось сражаться с высокими утёсами и безжалостными пчёлами, охранявшими свои дома от незваных гостей.
Сбор мёда проходит 2 раза в год. В среднем, чтобы собрать нектар с одной колонии пчёл, нужно потратить 2–3 часа, по-паучьи раскачиваясь на верёвочной лестнице среди отвесных скал на высоте 90 метров. Всё нехитрое вооружение смельчаков состоит из верёвок и длинной бамбуковой палки.
У подножия скал разводятся костры, чтобы выкурить насекомых из ульев. Кроме того, под каждое гнездо подсовывается факел из зажжённых веток или травы, спущенный напарниками на верёвке.
Зачастую мёд оказывается ядовитым. Охотники никогда не пробуют его на язык, а только наливают на ладонь: если кожу щиплет чересчур сильно – значит, нужно употреблять противоядие. При таком уровне защиты единственная надежда возлагается на Рангкеми – духа природы, покровителя пчёл и обезьян.
Профессия сборщика мёда передаётся из поколения в поколение по мужской линии. Маули Дхан – последний из своей династии. На сегодняшний день это один из немногих в Непале охотников за диким мёдом. В июне 2017 года журналист Марк Синнотт отважился сопровождать Маули с тем, чтобы выяснить, почему эта профессия считается одной из самых рискованных в мире.
Давным-давно в Дхана вселился дух Рангкеми. Властелин пчёл пришёл к 15-летнему подростку во сне и рассказал о работе, которой Маули суждено было заниматься всю оставшуюся жизнь. Охота за мёдом оказалась не просто зовом души, это — тяжёлый, изнурительный труд, который день за днём отбирает силы.
Дхан признаётся, что очень устал и больше не хочет заниматься сбором высокогорного мёда. «Только сумасшедшие лезут на скалы. Единственная причина, по которой я до сих пор это делаю, – бедность. А во-вторых, больше некому этим заниматься», – говорит он. 450-граммовая баночка такого мёда стоит на чёрном рынке от 60 до 80 долларов.
У Дхана своя команда. Есть даже шаман, проводящий особый обряд перед каждым сбором (по словам журналиста, во время обряда у съёмочной группы мистическим образом перестала работать аппаратура).
Но на скалу поднимаются лишь Маули и его помощники, Асдан и Джанги. Асдан — сильный, ловкий и в свои 40 лет уже достаточно квалифицированный, но беда в том, что к нему до сих пор не пришёл дух Рангкеми. А без этого благословения собирать мёд (дотрагиваться до сот) нельзя.
«Другие люди пробовали собирать мёд без сна про Рангкеми и всех их постигло несчастье: умерли их отцы и дети, дома разрушились, а поля стали бесплодными. Я очень этого боюсь», – сетует Асдан. Несмотря на покровительство духа, Маули трижды становился вдовцом, потерял двоих из четырёх братьев.
57-летний Маули, закрыв рот куском ткани, мужественно шёл впереди, отгоняя пчёл дымом из тлеющего пучка травы. Иногда ему приходилось обходиться без страховки, и Дхан цеплялся за выступы одними кончиками пальцев, стоя на платформе величиной с человеческую ступню. Синнотт и его фотограф, Ренан Озтурк, были опытными альпинистами. Они изо всех сил старались не отставать от охотников. Но современное снаряжение сыграло с ними злую шутку.
Громоздкие костюмы мешали восхождению, а пчёлы залетали через самые уязвимые места костюма и с упоением жалили людей, вторгшихся в их заповедное царство. Даже самых опытных сборщиков пчёлы кусают не менее 20–40 раз, что уж говорить о людях, поднявшихся сюда впервые.
Охота за диким мёдом началась давно: наскальная живопись, сделанная 13 тысяч лет назад, изображает эту жизненно важную часть культуры древних людей. Психотропный эффект от мёда, сделанного из пыльцы рододендронов, описывается в исторических документах, начиная с пятого века до нашей эры.
Древнегреческие воины, возвращаясь из Персии, шли по турецкому полю, где было полно пчёл и можно было найти дикий мёд. Но после неумеренной дегустации нектара «их постигло странное несчастье, будто чьё-то злое проклятие».
По словам их командира Ксенофонта, солдаты «потеряли ориентацию во времени и пространстве, страдая от рвоты и расстройства кишечника». Этот «безумный мёд» до сих пор можно найти в черноморском регионе Турции. В Непале этот продукт употребляют в пищу с большой осторожностью.
В 2016 году Дэвид Капрара сопровождал людей Гурунга (другое непальское племя собирателей мёда). Местные жители сказали ему, что рекомендованная к употреблению доза – не более двух чайных ложек.
По словам Капрары, мёд действует подобно марихуане: «Уже спустя 15 минут я почувствовал себя растением. Мне казалось, что тело деревенеет, начиная с затылка и заканчивая торсом. Глубокое леденящее ощущение длилось несколько часов».
Неосторожные охотники часто съедают гораздо больше двух чайных ложек, теряя сознание. Как признался один из местных жителей Синнотту: «После такой чистки вы ощущаете свет и тьму и начинаете видеть невидимое. Вы не сможете двигаться, находясь при этом в сознании. В голове постоянно пульсирует звук, напоминающий жужжание улья».
В основном же, непальцы, живущие в высокогорных районах, используют дикий мёд в качестве антисептика, лекарства от кашля, а также болеутоляющего средства при артритах и других болях в суставах. Большое количество мёда продают за рубеж с формулировкой «для рекреационных нужд».
С каждым годом пчёл становится всё меньше. Вырубка леса сокращает ареалы их обитания, и пчёлы вымирают.
Автор – Елена Муравьёва
